Охранник посмотрел на него с неподдельным уважением, но вслух заметил другое:

— Если ты погибнешь, то встанет вопрос о новом достойном лидере. И тогда относительно тихий переворот превратится в масштабный бардак. В последнем случае количество жертв только возрастет.

Нанья нерешительно выступила вперед и тронула руку Лю:

— Ты… ты не имеешь права рисковать! Не только потому, что я за тебя боюсь… Просто если все так, то не имеешь…

— Прислушайся, Лю! — поддержала Отрава. — Подумай. Твоя жизнь теперь больше, чем жизнь одного человека.

— Нет! — упрямо повторил тот. — Я не смогу оставаться в стороне!

Кристофер поднял руку, чтобы не поднимать тон:

— Кто сказал, что ты будешь в стороне? Мне в революции бездельники не нужны. Кому-то придется ехать в Правоморье и просить короля о помощи. У них огромная внутренняя армия — и если ты приведешь ее сюда, то перевес сил будет настолько значительным, что твоих бывших коллег, возможно, удастся не убивать, а захватывать. Вы упертые, но так у нас появится шанс со временем их убедить и принести клятвы новому императору. А вот в случае равных сил будет просто бойня.

— Правоморская армия? — опешил Лю.

— А почему нет? Сейчас они помогут нам, а потом мы поможем им. Это разумная сделка, а король Правоморья — разумный человек. Дальше: кровопийцам мы сообщим, что именно император собирался истребить нашу расу с целью захвата их земель. Мол, жадность Их Величества уже не покрывается налогами. А слово «налоги» встревожит каждого крестьянина в стране. Нам не нужны все кровопийцы, достаточно нескольких, с самыми крупными хозяйствами. За ними пойдет охрана и часть бедняков. Но если сразу в письмах указать, что сам король Правоморья решил выступить против такой несправедливости, отвечая на мольбы беженцев, которых мы придумаем, то уже за такими силами пойдет и последний трус. Оно как-то легче в бой идется, когда есть не только идея, но еще и гарантия. В итоге это будет не восстание кровопийц, а народный фронт. Понимаете, в чем суть? Это не кровопийцы восстали, это вся нация больше не хочет терпеть. После этого мы усаживаем на трон не кровопийцу, а честнейшего перевертыша, который настолько неравнодушен к народным горестям, что переступил через свою природу. И этим закрываем все идеологические вопросы.

Охранник только рот разинул и рухнул на лавку. Вероятно, такие грандиозные планы даже Великий Кудесник стеснялся строить.

Лю думал долго, но потом все же согласился. Ему пора привыкать к масштабности идей, если он собирается целым государством управлять.

Они остались в тайном убежище Великого Кудесника. Уже к вечеру следующего дня Столица погрузилась в траур. Постепенно новость о кончине всеобщего благодетеля распространится по всему государству и никого равнодушным не оставит. Наверное, в ближайший месяц только император будет ликовать, избавившись от древнего конкурента и главного подозреваемого в будущем заговоре. Хорошо бы это ликование кто-то заметил… Отрава теперь чувствовала себя намного лучше, поэтому и соображала быстрее: некоторые слухи настолько великолепны, что просто требуют воплощения. Поэтому она, закупая шлячку на рынке под измененной внешностью, обронила пару раз, что во дворце вместо траура почему-то настоящий праздник. И уже через пару дней сама слышала, как кто-то говорил, что Великий Кудесник умер от отравления. Нет, это еще далеко не народный фронт, но уже нужное настроение.

Оказалось, политика — грязное дело. Но что ж поделать? Иногда приходится задрать юбку и перейти реку, чтобы оказаться на другом берегу. Или Отрава, вместе с кровавым заклинанием заодно впитала и характер кровопийц?

Нанья вместе с Лю отправилась в Правоморье — вероятнее всего, их судьбой и было идти теперь рука об руку. И ее отъезду Отрава неожиданно для себя обрадовалась: подруга стала подозрительно вкусно пахнуть. Нет, в кровопийцу, в полном смысле этого слова, Отрава не превратилась, только чутье слегка изменилось.

— Крис, чем ближе запланированное, тем я сильнее боюсь.

Она любила вот так лежать на его плече и поддаваться любому порыву, который взбредет в голову. Но сейчас страх ощущался сильнее страсти.

— Думаешь, у нас не получится?

— Нет. Получится! Я боюсь… будущего. Что будет дальше, когда все закончится?

— Спокойно не станет, если ты об этом, — теперь она чувствовала, когда Кристофер смеется, даже не глядя на него. — Мы будем первой такой семьей, так что привыкай к косым взглядам уже сейчас.

— Как же привыкать, если ты выглядишь возвращенцем? А к тому времени, когда я буду ходить по улицам с тобой-настоящим, уже такая заваруха начнется, что никому дела не будет до нас. Никто и не заметит!

— Эй! — он дернул плечом, заставив Отраву поднять голову, чтобы возмущаться, глядя в глаза. — Обижаешь! Как это — меня, да не заметят?

Пришлось поцеловать, а то еще на крик перейдет этот эмоциональный извращенец. А потом вернуть к теме:

— Я не о том, любитель осуждающих взглядов. Что дальше? Останемся в Столице или вернемся, чтобы отстроить твой замок?

— Вообще-то, у меня был другой вариант. И мне теперь неудобно, что тебе он в голову не пришел.

Отрава прищурилась:

— Правоморье?

— Ну… возможно.

— Понравилось драться с врагами?

— Немного. Хотя в качестве аргумента я хотел привести мягкий климат и уровень жизни…

— И ты окажешься на первом же корабле в Каменноземелье, если правоморцы решат атаковать?

— Хм… скорее всего.

— Ладно, неугомонный, придется и мне с тобой.

— Я так и думал. Тебя тоже вдохновляет правоморское рабство.

— Рабство?!

— Ну да. Будешь моей рабыней?

— Размечтался!

— Иди сюда, у меня настроение приказывать.

— Да у тебя всегда настроение приказывать!

— Сколько можно болтать?

В общем, между ними отношения складывались как нельзя лучше. А потом на Отраве появилась свечка — об этом сразу предупредил один из кудесников, живущих в доме. Они спешно покинули раскрытое место, но еще через пару дней оттуда слуги доставили письмо:

«Возвращенка из Тихой Речки! Явись с повинной, прими судьбу и возродись снова, чтобы прожить в следующий раз как подобает. Три дня на раздумья. В ином случае мы отправим отряд. И поскольку имя твое нам неизвестно, то вырежем всю деревню, чтобы не разбираться — кто из них тебе родня».

— Император опоздал со своими угрозами, — размышлял Кристофер. — Твоя смерть уже ничего не изменит.

— Но он этого не знает! И не должен знать. Армия у нас будет только к концу весны, а за это время вполне реально добраться до Тихой Речки…

Больше Отрава ничего не говорила. И без того обоим было ясно: их лишили шанса спокойно отсидеться до начала событий. Ее вынудили что-то делать именно сейчас, до прихода основных сил к Столице. Нет, Отрава не собиралась выполнять самоубийственный приказ, хоть и беспокоилась о родных. Но это требование было бессмысленным в своей простоте. Если ей придется умереть, то точно не потому, что она сдалась от угроз — скорее всего она погибнет при сопротивлении угрозам.